“Начитались”: как журналисты “Гуранки” были диктаторами “Тотального диктанта”

Галина Муратова: Заботливый диктатор

Слово «диктатор» родилось в контексте проведения Тотального диктанта и используется исключительно в рамках этой акции. Подобная языковая игра, с одной стороны, настраивает пишущих на волну лёгкой иронии, с другой — даёт возможность каждому задуматься о неисчерпаемых ресурсах русского языка.

Когда мне предложили стать диктатором тотального диктанта в Чите, я не сомневалась ни минуты. Во-первых, это почётно – вписать себя в историю акции, во-вторых, это новый опыт, ну, и в третьих- это раньше остальных увидеть текст, и более того – узнать все его тайны и подвыподверты.

Вторых, нужно сказать, оказалось в этот раз не мало.

Создать непринуждённую и филологически-праздничную атмосферу

Сам текст диктанта я получила за час до начала. Его выдают организаторы, которых на площадке трое. Один – главный, он рассказывает, как заполнять бланки, объясняет технические моменты и так далее, и две помощницы, которые «на подхвате» - ручки раздают, листочки собирают – все филфаковцы.

Вообще, текст пришёл в Читу утром, в 10 утра. До этого нас – диктаторов - собирали за пару дней на инструктаж, потому что диктовать «как надо» - это навык, умение и дрессировка, этому даже на филфаке посвящена отдельная дисциплина «методика преподавания языка». Рассказали, как читать, как проговаривать, куда акценты делать, как атмосферу создавать непринуждённую и филологически-праздничную.

Диктант писали в пабе

Моя площадка была в пабе, поэтому с непринужденной атмосферой проблем особенно не было. Площадки, кстати, делятся на открытые и закрытые. На первые регистрация необязательна, их организовывают для всех желающих, например, такая площадка была в зале ожидания на вокзале, ну, и традиционно, в ЗабГУ. Вторые же создаются по желанию определённой группы людей, например, ФНС, Партия «Единая Россия» и «РАНХиГС» устроили площадки у себя. Я тоже диктаторствовала на закрытой площадке интеллектуального клуба «60 секунд».

Пока с экранов нас приветствовали новосибирские организаторы, я пробегала глазами в очередной раз текст, который для диктатора выглядит примерно: «Первое предложение. Сначала внимательно послушайте. Трагедия Пушкина «Моцарт и Сальери» занимает всего десять страниц. Теперь запишем по частям…». То есть в нём подробно написано, что и как диктовать. Весь текст состоял из четырех частей, а все города и страны–участники разбились на 4 группы, каждая из которых писала свою. Мы, конечно, первую, потому что раньше всех встаём, Дальний Восток, как-никак. Автором текста в этом году стал писатель Павел Басинский.

Слишком много «авторского»

Было очень много трудных и слишком уж «авторских» знаков препинания, все мое нутро пыталось выделить, подсказать, подчеркнуть сомнительные места. Я выделяла знаки вопроса, вскидывая брови к волосам, тянула троеточие красноречивой паузой, читала цитаты на разные голоса. Несколько раз ловила на себе негодующие взгляды организатора Ильи, которые говорили: «Ох, и заботливый вы диктатор, ох, и напроситесь».

Всего в Чите диктант написали 868 человек, в прошлом году – 800, организаторы загадывали 1000, и увеличили количество площадок. Тысяча не сбылась, к сожалению.

Мои «поддиктуемые» сдали листочки, негодовали над знаками препинания, организаторы отправились на филфак  проверять диктанты, а я с чувством выполненного долга пошла домой в надежде, что мои «ужимки и прыжки» позволили хоть паре человек написать на желаемую оценку. Об этом мы узнаем только после 17 апреля, заглянув на сайт totaldict.ru.

Полина Верцинская: диктатор в колонии

Самой «закрытой» площадкой диктанта стала Исправительная колония №5, куда отправился корреспондент «Гуранки», чтобы прочитать для заключённых текст.

В этом году я планировала, наконец, написать Тотальный диктант. Но на кафедре журналистики и связей с общественностью ЗабГУ мне предложили съездить в колонию в качестве диктатора. Многие меня отговаривали, но я сказала: «А почему бы и нет? Это ведь опыт!». Согласилась и успокоилась. Страха не было абсолютно никакого. До поры до времени…

Когда городской координатор Тотального диктанта, Юлия Полякова, рассказала, что входит в мои обязанности, тут я поняла всю ответственность момента. Только за полтора часа до мероприятия у меня затряслись поджилки, зуб на зуб не попадал, и я не понимала: то ли от страха ответственности, то ли от осознания, в КАКОЕ место я направляюсь. Я ехала и успокаивала себя: «Ничего в этом страшного нет! Ты справишься! Твоя профессия обязывает тебя бывать в разных местах и общаться с разными людьми». Это, правда, был стресс. Можно я признаюсь, какие мысли мне лезли в голову? Я думала: «Сейчас мне страшно очутиться в колонии в качестве «гостя», а каково человеку, которого везут туда не на один день, не на месяц, а может и не на год?». Я представила эти ощущения, и мне стало плохо. 

Всё время рядом со мной были сопровождающие. Мы вошли на проходную, меня тщательно  досмотрели. Дальше мы всё шли и шли, а позади захлопывались двери. Плакаты в духе «Папа, главное поскорее вернись…» только добавляли тоски и волнения. Я старалась не смотреть по сторонам, но периодически ощущала на себе взгляды заключённых.

Меня и двух фотографов провели в школу. Я ожидала, что войду в пустой кабинет, подготовлюсь, и ко мне под конвоем, в наручниках, заведут осуждённых. В общем, напридумывала себе экшена. Но в классе нас уже ждали участники Тотального диктанта: несколько мужчин, чистых, опрятных, в чёрно-серых робах, с бирками на груди. «Это заключённые?» — в недоумении подумала я. Честно, представляла себе другую картину.

Далее начала по порядку: объяснила, как заполнять бланк, познакомила с автором текста, включила текст в авторском прочтении. Пока шло видео, я пыталась перевести дух, чтобы мой голос перестал дрожать, когда я начну читать.

Текст, как специально, попался о преступлениях. В одном из абзацев автор размышлял о Родионе Раскольникове и об убийстве старухи-процентщицы. Здесь заключённые оживились, кто-то даже подметил: «Вот это уже по нашей части».

В какой-то момент я забылась, общалась с мужчинами как с обычными людьми. Потом словно возвращалась к реальности и думала: «Интересно, почему и из-за чего они здесь оказались?». Но старалась гнать подобные мысли и сконцентрироваться на моей миссии — провести Тотальный диктант.

К концу текста заключённые уже явно устали, просили закончить, спрашивали, много ли предложений осталось. Для некоторых из них такой объём умственной работы, вероятно, был непривычен. Но, по-моему, очень даже полезен!