Морг, экспертиза, женщины

Врачи в Забайкальском краевом бюро судебно-медицинской экспертизы - люди со стальными нервами, великим терпением и любовью к своей профессии. Удивительно, в этом коллективе женщин гораздо больше, чем мужчин. И как им удаётся оставаться прекрасными, нежными и чувственными при ежедневной встрече с пострадавшими и умершими? Почему они выбрали судебную медицину? И вообще, действительно ли всё так, как в сериалах об экспертных службах?

Экскурсию для «Гуранки.ру» в это довольно необычное заведение провела заместитель начальника по экспертной работе Светлана Абшивнёва.

Бюро занимает два здания, в одном из которых расположены отделы судмедэкспертизы потерпевших, обвиняемых и других живых лиц, сложных экспертиз, медико-криминалистическое, судебно-химическое и судебно-биологическое отделения. В другом проводят судебно-гистологическое исследование и экспертизу трупов, там находится морг.

Мёртвые хотя бы молчат

И первая девушка, пришедшая на работу в бюро в этом году, судмедэксперт отдела экспертизы живых лиц Юлия Сыркина. Она ведёт приём потерпевших, ежедневно общается с разными людьми. Сейчас мы её встретили за приятной беседой со своими коллегами. Пока у молодого врача есть пара свободных минут, узнаем, с какими трудностями она сталкивается. 

– Я нахожусь в постоянном контакте с людьми. И это в эмоциональном плане нелегко. Но я нисколько не жалею, мне нравится, – признаётся Юлия. 

– Необходимо быть психологом и уметь абстрагироваться, – поддерживает разговор замначальника Светлана Валерьевна. – Нужно понимать, что хоть и живой человек, но это твоя работа. Как бы цинично ни звучало. Я проработала в этой должности пять лет. И могу сказать, что это очень трудно, потому что всех жалеешь. В первую очередь детей. Или приводят на приём 7-8-летнего ребёнка, подвергшегося сексуальному давлению со стороны какого-нибудь дяди 30 лет, либо такого же несовершеннолетнего. Есть ещё бабушки, жалующиеся эксперту на всё: начиная от того, что им пенсию не платят, и, заканчивая тем, что ЖКХ плохо работает. Мне в своё время было даже тяжело прервать их, а у меня ведь очередь. Потом поняла, что всех не пожалеешь. И уже, может быть, немного резковато, но всё равно ласково объясняла, что давайте вы дома поплачете, у меня сердца на всех не хватит. Здесь постоянно живые люди со своими проблемами и их, на самом деле, нужно любить и относиться очень терпимо. Ведь они пострадавшие. Мёртвые хотя бы молчат.

Сильный инстинкт самосохранения  

Переходим в следующее отделение – судебно-химическое. Это лабораторное подразделение, в котором исследуют биообъекты от умерших на содержание в крови, моче, органах так называемых отравляющих веществ: алкоголь, наркотики, лекарственные препараты. Однако врач Ирина Егорова совсем нетипичный эксперт-химик. Её можно увидеть не только здесь, среди пробирок, но и на приёме живых лиц или ещё интереснее – на вскрытии. Почему же эту весёлую, такую солнечную девушку тянет к мёртвым?

–Я в институте готовилась быть судебно-медицинским экспертом, ходить на вскрытия и общаться с живыми людьми. Но так получилось, что по семейным обстоятельствам я попала сюда, к пробиркам. Поэтому и хочу возместить утраченное время. Почему привлекают мёртвые люди… У меня было много случаев в жизни, которые привели меня сюда. Например, в мои первые роды был мертворожденный ребёнок, а первая моя поездка на скорой помощи оказалась к мёртвой женщине. Вообще мне нравится моя профессия, она необычна. Очень интересно помогать следствию. Только отношение к смерти стало, как к работе. А от того, что постоянно видишь её и главное – часто нелепую, становишься более осторожным везде и во всём.

Да, именно такой отпечаток оставляет профессия в тех, кто ежедневно видит тела людей на секционном столе и знает причины их смерти. Они точно не заведут беседу с незнакомцем на улице и уж тем более не сядут к нему в автомобиль. Инстинкт самосохранения у сотрудников бюро судмедэкспертизы выражен сильнее, чем у остальных граждан.

Вне контакта с трупами

Идём дальше – в отдел комиссионных и сложных экспертиз, где изучают материалы уголовных и гражданских дел, врачебных ошибок, проверок, отказных материалов, плюс ко всему бывают эксгумации (извлечение уже давно похороненного умершего с целью повторного его исследования). И вновь нас приветствуют женщины. Заведующая отделом Евгения Новокрещенова с головой погружена в работу, её сосредоточенный взгляд устремлён на множество документов. В медицине Евгения Станиславовна, можно сказать, с малых лет. Как оказалось, её семья - трудовая династия.

– Мне очень нравится моя специальность. У меня мама работала лаборантом в патологоанатомической лаборатории, и я с детства очень часто ходила к ней и видела, как работают врачи. Поэтому у меня и сформировалось желание поступить в мединститут. Поступила, прошла интернатуру патологической анатомии и стала врачом-патологоанатомом, ну это тоже «мёртвые». Поскольку курс большой был, одногруппников и друзей у меня много. Вот, подруга Евгения Сазонова, которая изначально работала судмедэкспертом, уговорила перейти сюда. И я не жалею, – рассказала эксперт.

У Евгении Новокрещеновой не только мама медик, но и сын. Он ещё в школе решил пойти в судебную медицину, а сейчас уже получает необходимые навыки в бюро в качестве интерна. Кстати говоря, интерны проходят практику во всех отделах: сначала они вскрывают, затем работают с живыми лицами и напоследок проходят ознакомительный цикл в лабораториях у химиков, биологов, гистологов. И уже потом каждый выбирает, чем ему больше всего хочется заниматься. Так, например, эксперту Светлане Непомнящих понравилось работать с вещественными доказательствами, а точнее с оставшимися на них в момент преступления биологическими выделениями организма.

– Меня заинтересовало именно это отделение, потому что здесь нет контакта с трупным материалом, тут биология. Работа, в основном, под микроскопом и непосредственно с вещественными доказательствами. Она монотонная, но для меня лично интересная. Нравится наблюдать, что в ходе реакции получается. 

Кровь, слюна, пот, волосы, подногтевое содержимое, сперма – всё это исследуют в судебно-биологическом отделении, определяют групповую принадлежность и проверяют: исключаются или нет данные биологические следы от потерпевшего либо от обвиняемого. В кабинете всегда чисто и приятно пахнет, чего не скажешь о другом лабораторном подразделении – судебно-гистологическом.

Органы в формалине

Специфичный запах, мягко говоря, щекочущий нос, и залитые формалином  кусочки внутренних органов – «прелести» работы, в первую очередь, фельдшеров-лаборантов. Они моют, режут, красят, одним словом готовят материал для экспертов. И порой понимают больше, чем врачи, и даже подсказывают молодым специалистам, что надо вырезать.

– Работа затягивает, познавательная. Даже порой эксперт на вскрытии не видит того, что мы здесь, в гистологии. Например, метастазы находили, дробь в сердце. На вскрытии невозможно было увидеть, а здесь мы нашли эту дробину. Очень много интересных случаев было. Я уже 21 год работаю. Почему пришла сюда? Я не знала, куда иду работать. Честное слово! Мне просто удобно было, что у ребёнка детский садик рядом. Первое впечатление: пришла, посмотрела, вроде как обратной дороги нет, и устроилась же уже. Я ведь, не зная, документы сдала и вышла на работу. Спрашиваю у нашего старого лаборанта Людмилы Хабибуловны: «Что это, что делать-то?» Мне в ответ: «Морг, сейчас будем резать кусочки органов». Сначала непривычно было. А потом любопытство заиграло, сходила на вскрытие. И ещё больше интересно стало (смеется). Оказывается, можно много узнать, просто разрезав человека. Вот с такой любовью здесь и осталась. Для меня работа – это работа, а семья – семья. Не зацикливаюсь, что это страшное что-то. Мне даже не снилось ни разу. И дети наши спокойно относятся ко всему этому. Их спрашивают: «Где мама?». Отвечают: «А, в морге», – делится фельдшер-лаборант Анна Хаврук.

Неудивительно, что потом и дети сотрудников бюро идут в судебную медицину. Однако ответ на вопрос: «Что именно привлекает?» – остаётся загадкой, как и сама профессия.

– Не скажешь, что сейчас сюда манят деньги, потому что они-то самый больной вопрос. Ведёт что-то другое, – рассуждает заведующая судебно-гистологическим отделением Евгения Сазонова. – Возможно то, что судмедэксперт – одна из самых загадочных профессий. Она достаточно «закрытая»: много секретов. Мы вынуждены сохранять тайну, потому что это тайна следствия. Мне в своё время романтики захотелось. Мы же выросли на знаменательном сериале «Следствие ведут знатоки». Говорят, и преступность в этот момент исчезала. Вот мы, насмотревшись, решили, что должны быть такими же крутыми, похожими на главную героиню Кибрит. Заниматься этой интересной, казалось бы, наукой. Но я, кстати, ни дня не пожалела, что пришла и именно своим делом стала заниматься. Гистология мне всегда нравилась. Немножко нелегко, да и с мужской профессией сравнивают. Но наш век такой, что ключевые и тяжёлые специальности берут на себя женщины. Наша профессия ответственная и нужная. Женщины, наверное, даже мягкость привносят. Все девушки выглядят отлично. Абсолютно доброжелательные. Бытует мнение, что в морге работают злые, это не так. Мы позитивные. Вовремя и пошутить можем, и поддержать. 

Бесстрашные люди

Особенно весёлый коллектив в отделе экспертизы трупов, в котором умерших больше, чем коллег. С юмором там чудесно. Признаются, что он как компенсация, потому что психологически достаточно нелегко работать. Здесь люди имеют дело только с мёртвыми в любом некрасивом виде, найденными в поле, лесу, на улице. Эксперты выезжают со следственной группой на место происшествия. Осматривают тело, устанавливают давность наступления смерти и другие обстоятельства произошедшего. Исследуют тела погибших в ДТП, пожаре, самоубийц, утопленников и самое жуткое – гнилых трупов, выкопанных из-под земли. Их вскрывают на холодных секционных столах и проводят экспертизу. Очень тяжёлый труд, конечно, у санитаров. Они кладут на столы, разрезают, моют, одевают. Вот и сейчас, во время нашей экскурсии, после того, как судмедэксперт  закончил  исследование,  молодой парень зашивает безжизненное бледное тело, похожее на манекен. Обычно этим занимаются мужчины, но бывают и женщины-санитары. Как правило, в районах. Например, судмедэксперт Александра Антипьева проработала пять лет в Сретенском районном отделении, где получила колоссальный опыт. Там она была одна с фельдшером-лаборантом и на «мёртвых», и на «живых».

– Работа с трупным материалом намного интереснее, чем с живыми лицами. Во-первых, патогенез изучается конкретного лица, от чего человек умер. Ну и вообще просто комфортнее себя чувствую. Живые постоянно чем-то недовольны, с жалобами, – признаётся эксперт Александра Андреевна.

Жалобы – это цветочки по сравнению с тем, что видят и слышат девушки в регистратуре, куда обращаются родственники умершего. Нервная система у них, наверное, самая крепкая.  

– Сюда люди приходят с горем, плачут, ругаются. Сначала тяжело, но понимаешь, что они в глубокой печали, и стараешься себя успокаивать тем, что это говорят тебе в не совсем адекватном состоянии. Кому-то нужно работать, поэтому мы здесь. Такая работа всё равно оставляет отпечаток. Например, к смерти проще относишься. Когда видишь каждый день мёртвых, то считаешь её как нормальное окончание человеческой жизни. Когда она в старости, конечно, приходит,– рассказывает медрегистратор Алевтина Скорнякова. 

Судебная медицина: «великая и ужасная»

Завершаем наше путешествие кабинетом интернов, где сейчас обсуждают своё первое вскрытие три девушки и один парень. Ребята ещё учатся, но уже точно определились, что придут работать в бюро судмедэкспертизы.

– Я вижу себя в этой профессии, чувствую уверенней в этом направлении, – с гордостью говорит юный интерн Анастасия. – Судебная медицина со многим сочетается. Она и юридические аспекты затрагивает. Да и вообще интересно наблюдать процесс угасания жизни человека, и физически, и химически, гистологически – столько всяких направлений. В обычной специальности терапевта этого нет.

–Мы, действительно, много учим, потому что не зациклены на одной конкретно области в медицине,– добавляет замначальника Светлана Абшивнёва. – Должны знать анатомию лучше другого любого врача. Потому что одно дело – учить по книге, где всё красиво нарисовано, а другое –  видеть реально тело. Когда впервые смотришь во вскрытую полость, видно только лёгкие с печенью, остальное приходится искать и с удивлением обнаруживать. Здесь сдаешь экзамен каждый день на столе. У нас люди, стоящие у секционного стола  с книгами, не редкость. Это помогает установить причину смерти. Поэтому чтобы выбрать судебную медицину, нужно быть любознательным и храбрым, конечно.

Думаю, и для того, чтобы посетить бюро ради интереса, необходима смелость. К счастью или сожалению, мне не удалось побывать на вскрытии и увидеть основную часть этой всё-таки необычной для женщин профессии. Однако мне хватило маленького путешествия в мир кабинетов с множеством документов, лабораторий с пробирками и органами в банках, длинных коридоров с гробами. Но все-таки я рада приятному знакомству с доброжелательными и увлечёнными любимым делом людьми, для которых формула счастья – приходить с удовольствием на работу и уходить тоже с удовольствием, потому что - домой.